Русская народная живопись

         

К старожилам Пермогорья


Летом 1959 года группа сотрудников Государственного Исторического музея отправилась в Пермогорье. В их числе была и автор этой книги. Чтобы попасть в Пермогорье из Москвы, нужно ехать поездом до Котласа, а там плыть по Северной Двине.

Для путешествия по реке можно выбрать или огромный трехпалубный пароход с комфортабельными каютами, или же быструю белую, как чайка, ракету. Однако из-за мощного рева моторов и белой пеной разлетающихся брызг трудно любоваться окрестными берегами, а посмотреть есть на что. Поэтому мы предпочли пароход.

Удивительно своеобразна и красива природа Севера. Раскинувшееся над нами бледно-голубое небо отражается в серебристой глади воды и как бы сливается с ней. От безграничных просторов вокруг кажется, что и вы сами плывете, только где-то в безвоздушном пространстве. Здесь все огромно и необъятно. Левый берег, высокий и крутой, устремляется куда-то ввысь, а правый, отлогий, убегает в сторону и там, вдали, сливается с горизонтом. На фоне светлого неба четко вырисовываются стройные силуэты гигантов-елей. Мягко покачивая мохнатыми серебристо-синими лапами, они словно приветствуют гостей. Гористый берег то и дело перерезает глубокий овраг, а из него узкой блестящей ленточкой стекает в реку журчащий ручеек. Вместе с соснами, елями и березками мимо проплывают дома, ограды. Их темные очертания под стать елям. В каждой постройке видно старинное искусство северных плотников. Широкая крыша на два ската покрывает сразу все большое строение: здесь и жилье, и хозяйственные помещения. Острый гребень крыши венчает голова коня — образ древнего охранителя жителей дома. Дом украшают и резные очелья окна и крыльцо. Его фигурные столбики, кружевное окаймление и узорные свесы придают постройке неповторимо живописный облик. Не менее удивительны северные деревянные церкви, удачно вписанные в окружающий пейзаж...


Расписные санки. Деталь росписи. На них катались и взрослые. Пермогорье. Первая четверть XIX века.

Чем ближе цель нашей поездки, тем выше горы. Вот и Пермогорье, расположенное на самом высоком берегу Северной Двины, поэтому и названа пристань «Пермогорье» — первые по высоте горы.


От дебаркадера вверх ведет крутая лестница — сто тридцать ступенек! Зато когда поднимаешься на самый верх, обступают такие дали, что невольно захочется остановиться и оглядеться. В июне и еще в июле здесь белые ночи, солнце не скрывается совсем, а только опускается ниже и в огненно-красном ореоле перемещается по горизонту с запада на восток. Вот солнце спустилось к воде и зажгло ее ярким пламенем, высветив каждую травинку, каждый цветок на крутом спуске к реке.

Алый цвет зари, зеленая трава, желтые лютики и светлое-светлое небо... Вот, оказывается, откуда яркие узоры в росписях художников Пермогорья! Расцвечивая предметы красным, солнечно-желтым или зеленым, они повторяли то, что видели в родной природе Севера. Вместе с яркой росписью в жилище крестьянина входило солнце и лето даже в темный зимний день.

Недалеко от пристани видны дома ближайшего селения. Это деревня Парфеновская, Один дом выделяется своим размером. Он и привлек наше внимание. По высокому крыльцу поднимаемся на второй этаж. Нас встречает хозяйка — Александра Васильевна Мокеева. Хоть ей уже много лет (родилась она в 1892 году), это крепкая энергичная женщина, невысокая и худощавая, с живыми проницательными глазами. Она гостеприимно приглашает нас к себе, усаживает на лавку возле стола.



Прялка с росписью В. Л. Мишарина. Обратная сторона лопаски. Конец XIX века.

Александра Васильевна, узнав о цели нашей экспедиции, охотно рассказала о себе. Родилась она недалеко отсюда, в деревне Большой Березник. Была у родителей одна, жила хорошо. Замуж вышла, когда ей исполнилось двадцать лет, в богатую семью Мокеевых — владельцев этого самого большого дома деревни.

Как богатая невеста Александра Васильевна получила в приданое сто рублей (чаще же девушкам из ее деревни давали не больше шестидесяти). Но хоть и была она одна у родителей, и вышла замуж в богатый дом, на ее долю выпало немало труда. Прясть научилась уже в восемь лет, еще поиграть хочется и на Двину сбегать — на санках прокатиться, а мать не пускает: сиди, готовь приданое! Отец мужа вместе с братом (у каждого своя половина дома) держали почтовую станцию.




Ведь именно по этому берегу Двины пролегал большой торговый тракт Великий Устюг — Архангельск, по которому в зимнее время возили на лошадях товары, ездили по разным делам... Неторопливо ведет свой рассказ хозяйка, и каждое ее слово воскрешает жизнь людей, отдаленную от нас многими десятилетиями... Вдруг Александра Васильевна вышла в сени и принесла оттуда расписанную прялку.

Вот,— говорит она с гордостью,— моего отца работа. Делал для меня, когда я еще в девушках была, на посиделки с ней ходила! Разве Ваш отец был художником?

И он и его младший брат — Александр, оба умели красить,— говорит она.

Радуясь удачному началу, забрасываем хозяйку вопросами: ведь цель нашей поездки — узнать все, что можно, о народных художниках.



Прялка, расписанная художником А. Л. Мишариным в 1926 году. Деревня Большой Березник. Пермогорье

Отец Александры Васильевны — Василий Лукич Мишарин. С раннего возраста, еще у своего отца научился он красить, «наводить разные узоры». Окрашивал все, что приносили ему крестьяне: бураки, миски, колыбели, дуги, а больше всего прялки. Крестьяне очень любили нарядно украшенные вещи, от заказов отбою не было. Писал чаще всего райских птиц, повозку с собакой, звездочку, петухов и кур. Этим же ремеслом в семье Мишариных занимался младший брат — Александр Лукич. У него было четыре сына и четыре дочери. Сейчас в живых осталась только младшая дочь — Анна Александровна. Живет недалеко отсюда, в деревне Сойге.

Внимательно рассматриваем прялку, расписанную Василием Лукичом. Видно, послужила эта вещь хозяйке верой и правдой: обколота часть городков на верхушке лопаски, пообтерлась роспись, особенно на ножке и в середине лопаски, там, где руки держали ее при переноске, и там, где прикрепляли кудель для прядения. И все же роспись еще яркая и нарядная: на светлом фоне среди красно-зеленых листьев в центре большой зубчатый круг со вписанной розеткой — «звездочка», а внизу — повозка с седоком, запряженная одним конем. Мастерство исполнения росписи значительно отличается от тех, с которыми мы уже познакомились, хотя в стиле и колорите их много общего: тот же светлый фон, а по нему — очерченный черным контуром и раскрашенный узор.


Однако тонкое узорочье орнамента из гибких стебельков с ягодами и цветами сменилось крупными свободно разбросанными «кустиками» из трех листиков; а вместо тщательно и точно выписанных фигурок людей — грубоватые и неумелые. На другой стороне прялки знакомая нам сценка чаепития: тот же круглый столик на одной ножке, и самовар, и та же пара за столом. Видно, Василий Лукич хорошо знал работы своего талантливого предшественника и, как смог, постарался их повторить: он показал даже высокий гребень в волосах девушки и «схватцы» на кафтане юноши. Однако в рисунке его нет мастерства, которым отличался оригинал, поэтому персонажи росписей небрежно очерчены, с перекошенными лицами, но в то же время живы и выразительны своей какой-то детской непосредственностью.

Раз Василий Мишарин знал росписи того художника, который нас интересует, может быть, он знал и его имя? Спрашиваем у Александры Васильевны: не помнит ли она от отца, кто еще занимался в их деревне таким же ремеслом?

Она называет несколько имен. В деревне Большой Березник, откуда она родом, красили Ярыгины, а рядом, в Мокрой Едоме, Хвостовы и Хрипуновы. Занимались окраской семьями: у Хрипуновых Дмитрий, Петр и Василий. Занятие это братья переняли от своего отца — Андрея Игнатьевича. В семье Ярыгиных старшим мастером был Максим Иванович, от него занятие перешло к сыну — Егору Максимовичу и внучке Анне Егоровне (оказывается, росписью занимались и женщины). В семье Хвостовых росписью занимались тоже три брата: Василий, Михаил и Александр.



Прялка, расписанная М. С. Хвостовым. Пермогорье. Конец XIX века.

Как ни интересны вновь открытые имена талантливых народных художников, среди них нет автора росписи бурака и колыбели: даже старейший среди них Максим Иванович Ярыгин родился в 1847 году. А самое раннее из известных нам произведений художника, которого мы ищем, датировано 1811 годом.

Снова спрашиваем хозяйку: не помнит ли она мастера, который жил еще раньше, а писал лучше всех?

— Да, вот вроде бы говорил мне отец,— медленно начинает Александра Васильевна: — жил в нашей же деревне самый старый из Ярыгиных, звали его, кажется, Яковом, а вот отчества не припомню.


Давно ведь это было, лет сто назад, не меньше...

Сто лет назад, т. е. середина прошлого века, а последняя работа нашего мастера — колыбель с датой 1867 года. Вроде бы все подходит: и жил в то время, а раз односельчане помнят так долго, значит, есть за что. Правда, сведения эти нужно еще проверить. Но главное — появилась надежда хоть что-то узнать об авторе талантливых живописных произведений из Пермогорья.

Теперь нам надо побывать в Сойге, у дочери Александра Лукича Мишарина.

К сожалению, Анну Александровну Пятышеву мы дома не застали — ушла в поле. Соседки, узнав о том, что мы интересуемся «окрашенными» предметами, выносят прялки. В одной сразу узнаем руку Василия Мишарина: те же забавные фигурки за столиком с самоваром, окруженные крупными ярко красными цветами. Пока мы рассматривали роспись, беседовали пришла и Анна Александровна. С нетерпением ждем, что она расскажет о своем отце. Семья у Александра Мишарина была большая — восемь детей, в том числе четыре девочки. А ведь земельные наделы давали только на «мужскую душу» Поэтому земли было мало, основной доход давало ремесло отца Жили бедно. Еще труднее стало когда умерла мать: Анне Александровне в это время было всего семь лет. Как старшая, она стала за хозяйку: ткала и пряла на всю семью, обшивала, делала все дела по дому Мальчики учились; она не смогла: некогда было. Братья давно умерли, после их смерти жили с отцом вдвоем. Он расписывал все, что ему приносили, сам вещей не делал. Окрашивал на заказ бураки, пресницы (т. е. прялки), миски, блюда. Порядок работы был такой: сначала грунтовал, затем покрывал поверхность белилами. Потом с помощью циркуля и ножа наводил рисунок, раскрашивал его, а после обводил черным контуром.

В 1922 году Александр Лукич окрасил дочери на память пресницу. Хозяйка ненадолго выходит возвращается с расписной прялкой Сразу видно, что работали братья Мишарины по-разному. Растительный орнамент Александра мельче, выполнен тщательнее: четким черным контуром обведен каждый листик, намечены прожилки.


В нижней части лопаски — сани, запряженные «одиночкой», седок, впереди коня бежит собака. Мелкое узорочье орнамента, выполненное в красно-зеленой красочной гамме, делает прялку очень нарядной. В узорочье вписан Сирин так, что становится главной темой росписи: помещенный над санями, он как бы осеняет их своими крыльями и должен, видимо, принести удачу ездоку. В умелом размещении на поверхности прялки деталей рисунка, в сочетании росписи с формой предмета виден хороший декоратор: поместив сюжетные изображения в нижней части, верхнюю Мишарин украсил только растительным узором. От этого вся вещь кажется особенно стройной, легкой, устремленной ввысь, что подчеркивают еще остроугольные резные главки. Основание ножки вместе с донцем закрашено одним темным цветом, в фигурном расширении ножки помещено изображение петуха, а вокруг все тот же легкий и как бы летящий растительный орнамент. В нем можно заметить сходство с работами старого пермогорского мастера, однако орнамент этот более однообразный, упрощенный, сухой. Работы Александра Мишарина пользовались большим спросом. Их ценили за то, что «очень уж аккуратно красил». Расписывал быстро — «один за 80 человек»,— так сказала Анна Александровна. Однако необходимость работать быстро привела к известным повторам: сюжеты росписи, композиция, характер растительного узора, не меняясь, переходили с предмета на предмет. И все-таки росписи Александра Мишарина выгодно отличаются от работ других мастеров.



Деталь прялки М. С. Хвостова: словно воробышки на ветке сидят на скамье пряхи.

К сожалению, все сыновья Александра Лукича Мишарина подались на работу в город и никто из них не наследовал отцовского умения.


Содержание раздела